Из курса истории нам известно, что в неспокойные времена со дна общества, как правило, поднимаются элементы, именуемые в просторечье отбросами, которые имеют возможность в полной мере реализоваться лишь в период смуты. Причём потенциал они имеют отнюдь не созидательный. Российский Кавказ в этом контексте не является исключением.
Помнится в 1993 году в Чечне, именуемой Чеченской Республикой Ичкерией, дудаевская «демократия» началась с того, что были открыты двери тюрем для тысячи уголовников, плюс ещё полторы тысячи таких же криминальных элементов стеклось под флаги местного «президента» со всей России. Национальную гвардию набрали с центрального рынка Грозного из напёрсточников и картёжников, едва отсидевших срок в колонии.
Последствия этого набора не преминули аукнуться в республике. Ни один поезд не проходил по территории Чечни не разграбленным. Гвардейцы угоняли скот, нападали на военные городки, где добывали оружие. В свободное же от грабежей время воины Ичкерии доставали напёрстки и карты и продолжали своё ремесло.
Второй набор ичкерийских ополченцев производился так же из числа лиц с уголовным прошлым. В декабре 1994 года, когда Российская Армия оказалась в пригородах Грозного, тюрьму города посетили эмиссары Дудаева. Они перед освобождением беседовали с заключенными, зазывая их в военные формирования. И надежды на урок оказались не напрасными.
С того-то времени и началось сращивание криминала и национал-сепаратизма. Ну а когда к этому примешалась ещё и религиозная идеология радикально-фундаменталистского толка, смесь превратилась в гремучую.
Собственно, сегодня салафизм, экспортированный на Северный Кавказ из зарубежья, приобрёл здесь такие формы, что стал чуть ли не синонимом  слову «криминал». И дело не только в том, что многие адепты нового вероучения взяли в руки оружие и повернули его в сторону правоохранительных органов и гражданского населения, но – в самом отрицании ими основ российского государства и отказ в подчинении его законам.
Кто-то скажет, что эта точка зрения излишне жёсткая. Но с другой стороны кто-то сможет привести факты, чтобы так называемые умеренные салафитские общины, обосновавшиеся в разных уголках Кавказа, публично осудили хотя бы один теракт, совершённый их собратьями по вере из радикального крыла? Да и кто будет отрицать то, что «джамааты», сформированные благодаря идеологии «чистого ислама», являются той средой, откуда в основном и выходят «джихадисты». 
И если раньше организованная преступность образца 80-90-х годов прошлого века в основном практиковала рэкет по отношению к представителям малого и среднего бизнеса, то теперь тот же рэкет широко используется представителями бандподполья, с той лишь оговоркой, что это так называемый сбор закята (милостыни). То есть, получается, те же самые криминальные элементы, которые лет 15 назад крышевали мелкие коммерческие ларьки и магазинчики, сегодня придав себе вид ревностных мусульман, занимаются тем же самым.
А что будет в случае того, если предприниматель откажется платить «налог», все хорошо знают: в лучшем случае сожгут или подорвут его торговую или производственную точку, в худшем – убьют.
И люди, делающие это, называют себя правоверными мусульманами и берутся воздвигнуть новый миропорядок. Хотя по большому счёту они лучше знают Уголовный Кодекс, нежели Коран, ведь в какого матёрого боевика не ткни, за любым тянется криминальный шлейф (причём задолго до вступления индивида на тропу «джихада»).
К примеру, уничтоженные 28 декабря 2012 года в ходе спецоперации в Махачкале трое подданных «Имарата Кавказ» - Шамиль Ахмедов, Гаджимурад Долгатов и Марсель Аликличев – как на подбор были ранее судимы за грабежи, разбойные нападения, вымогательства и незаконное хранение оружия. Скользкая дорожка и привела их впоследствии в лесное террористическо-экстремистское сообщество.
Таких образчиков морали и нравственности, а точнее их антиподов, - масса. И во всех уголках Северного Кавказа можно найти подобных приверженцев «саф ислама» (чистого ислама), решивших посредством силы и оружия доказать, что чище их нет никого на свете.
Допустим, в Кабардино-Балкарии силовики с облегчением вздохнули, когда 29 июня 2012 года свой бесславный конец нашёл один из матёрых уголовников (он же ревнитель новой веры) Антон Кушхатуев. Говорить о какой-либо идейной или духовно-нравственной составляющей деятельности этого человека не приходится, потому как их попросту нет. Зато есть (точнее осталось) богатое криминальное прошлое. Ведь кражами, хищениями и грабежами Антон стал промышлять ещё будучи подростком. Вместе с дружками он в рванском районе КБР грабил соседей, применяя насилие, вымогал деньги.
Первую судимость будущий «моджахед» получил в 15 лет, а через несколько лет у него их было уже три. И вот после третьей тюремной ходки Кушхатуев встречается с серьёзными дружками, которые объясняют ему, что пора заканчивать жизнь рядового урки; более перспективно быть «борцом за веру». Профиль при этом оставался тем же: грабить, вымогать, убивать и т.д. Разница была лишь в лексике. С той поры вор-рецидивист именовался «моджахедом», банда – «джамаатом», а сходка бандитов – «шурой».
После смены личины на руках «богобоязненного» Кушхатуева оказалась кровь как минимум четырёх людей. И свой закономерный конец он нашёл в заблокированной силовиками квартире в г. Нарткала Урванского района. Оказав вооружённое сопротивление бандит был убит.
Однако кроме своих доморощенных люмпенов, пожелавших придать своим корыстным делам контуры справедливости и религиозности, есть ещё и другая категория маргиналов, не являющаяся уроженцами Кавказа. Кое-кто из них уже вступил в ряды «лесных», а кое-кто только собирается туда.
Как некогда в XV-XVII веках на Руси лихие люди бежали от царского правосудия на Дон, чтобы скрыться меж казаков, так и ныне лица, имеющие трения с религией и законом, направляют свои стопы в кавказские леса. А кто они - эти искатели приключений, можно судить по личности одного сочинского парнишки.
В октябре 2012 года суд центрального района Сочи вынес обвинительный приговор в отношении восемнадцатилетнего Дмитрия Пальцова. Осудили его по части 1 статьи 282 УК РФ (разжигание межнациональной и религиозной розни) за то, что он на стенах одной из остановок общественного транспорта г. Сочи сделал несколько вызывающих надписей экстремистского характера.
Как выяснилось в ходе следствия, парень из неблагополучной семьи. В 2010 году за совершение грабежа (принимая во внимание несовершеннолетний возраст) решением суда, в виде наказания, был направлен в профессиональное училище закрытого типа. Там недоросль уже попал в поле зрения ФСБ, так как неоднократно пытался связываться в сети интернет с членами северокавказского бандподполья. Под их воздействием Пальцов принял ислам (вопрос – какой?), и намеревался связать свою судьбу с лесным воинством.
Решение суда, согласно которому юноша был приговорён к одному году исправительных работ, внесло некоторые коррективы в жизненные планы.
Впрочем, зачем выискивать где-то связь отечественного салафизма и криминала, если достоверно известно, что одним из главных поставщиков людского материала для кавказских лесов являются тюрьмы и исправительно-трудовые колонии.
Как показала практика, если боевик или его пособник попали в места не столь отдалённые, то это вовсе не значит, что адепты «джихада» отказались от своих взглядов и замыслов. Напротив, они считают себя облагодетельствованными Всевышним, потому как «пострадали за веру», а значит, заслужили в загробной жизни бОльшую награду, чем прочие.
К тому же, оказавшись в «зоне», салафиты начинают вести «дагват» (пропаганду) среди других заключённых, которые до этого были либо далеки от религиозного образа жизни, либо исповедовали традиционный ислам. Таким образом, вскоре среди зэков сколачивается тайный джамаат. И наставления вожака вполне укладываются в уголовную логику: отныне оправдано всякое преступление против любого, кто не разделяет идеи «чистого ислама». К тому же ценности воровского мира и фундаменталистов всецело совпадают: презрение к государству и к правоохранительным органам. И нежелание исламистов жить по «ментовским» законам (т.е. по законам российского государства) в глазах уголовников, живущих по понятиям, вызывает только уважение к первым.
Это преподавание за решёткой искажённых основ религии доводит порой до абсурда. Так несколько лет назад в Самарской области произошёл поистине замечательный случай. Там в селе Смолькино (недалеко от границы с Ульяновской областью) местный житель по имени Иван, известный уголовник-рецидивист, вернувшись после очередной длительной «отсидки», заявил односельчанам, что на «зоне» принял ислам.
Скоро Иван вновь стал скрываться от сотрудников милиции, которые разыскивали его за умышленное нанесение тяжкого вреда здоровью человека (он ранил односельчанина из охотничьего ружья). Помимо этого, его подозревали в краже скота у местного фермера.
Дабы не попасться в руки стражей порядка, Иван соорудил в лесу землянку и стал там жить. В окрестных сёлах у него были приятели-собутыльники, занимавшиеся вместе с ним кражей цветного металла, который потом они сдавали в пункты приёмки.
Долго ли коротко ли, но жизнь без идеи показалась скучной мужику, и случайно встреченный им в Сызрани бородатый «брат», что надоумил его в тюрьме принять ислам, подсказал выход из ситуации: мол, для спасения души нужно вести джихад против «кяфирского государства».
После этой памятной встречи Иван объявил вчерашним собутыльникам, что теперь стал «моджахедом» и призвал их брать с него пример. Он говорил: «Давайте организуем джамаат, и я буду вашим амиром». Иван сулил дружкам, что под его началом они как сыр в масле будут кататься. Говорил: организуем партизанский отряд, обложим здешних фермеров джизьёй (поясняя для непосвящённых, что это налог для неверных).
А пока к смолькинскому амиру никто не присоединился, он действовал в одиночку. Подбрасывал фермерам записки с требованием денег и в случае отказа угрожал расправой. А для острастки ночью палил из двустволки по окнам потенциальных данников.
«Джихад» смолькинского партизана продолжался несколько месяцев, пока его однажды не обезвредили земляки и не сдали в полицию.
В этой реальной трагикомической истории в гротескной форме проявилась потаённая суть бандподполья. Вы думаете его представителей - из числа лесных «амиров» - интересуют исключительно вопросы религии, и – что они, подобно Франциску Ассизскому – не стяжают материальных благ в этом мире? Если бы это было так, то некогда известный ингушский амир Магас (он же Али Тазиев, он же Ахмед Евлоев) до ареста не имел бы двухэтажного дома и внушительной суммы денег на руках. Если б «моджахеды» пеклись о чистоте своей души, они бы не устраивали между собой кровавых разборок при дележе жирных кусков, как, например,  Ибрагим Гаджидадаев, который расстрелял в Гимрах своего ваххабитского «брата» Газимагомеда Гимринского, не сумев мирно решить вопрос: кто из них вправе собирать с коммерсантов «закят»?
И таких примеров волчьих разборок между лесными авторитетами масса. И жаль, что те из парней, что соблазнились идеями обновленческой религии и решили ступить на скользкую стезю так называемого «джихада», не знают всех тонкостей «борьбы за веру» и того, что составляет движущую силу этой «борьбы». На поверку же война с религиозным окрасом  оказывается обычной криминальной заварухой с сопутствующими ей грабежами, вымогательствами, насилием и убийствами, в основе которой лежат деньги, деньги и ещё раз деньги.  
                                                                                                                                                                                                                                                                                                                                          Висхан Халидов